1. Имя:
Chesare Santoni, don Cane Corso. Чезаре Сантони, дон Кане Корсо.

2. Прозвище:
Canonico. Каноник.

3. Возраст:
Сорока восьми зим от роду. Родился 1 апреля 1960 года.

4. Национальность:
Сицилиец, но по паспорту итальянец, конечно.

5. Положение в клане:
Крёстный отец.

6.Характер:
Он был незамутнённый анально-садистический тип, из тех типов, что прославили рыцарей креста и рыцарей Люфтваффе. Целеустремлённый, как идущий на нерест лосось, яркий, как токующий фазан, вкрадчивый, как ухаживающий лис, беспринципный, как спаривающаяся росомаха — одним словом, такой двуличный и стремящийся поиметь (во всех смыслах этого слова) всё и вся, каким может быть только венец творения, самец Homo Sapiens.  Находка для психоаналитиков фрейдистского толка, он никогда не попадался к ним в руки — а значит, мы не прочтём в анкете: о комплексе саморазрушения, порождённом чувством вины перед родителями, о скрытых садистических наклонностях и подавленной гомосексуальности, о высокой лабильности  логического интроверта, которого жизненные обстоятельства принудили к экстравертивному поведению, и о прочих таинственных латинизмах, какими награждают апостолы святого Зигмунда своих пациентов.
Нет, мы увидим дона Сантони таким, каким знают его  соседи и покупатели, школьные наставники
его многочисленных отпрысков и пастор его прихода. Увидим немного шумного, смешливого мужчину с манерами простыми, чтоб не сказать простецкими, обильно пересыпающего речь вперемешку солоноватыми шутками и цитатами из святого писания. С размашистыми жестами и громким голосом человека, безоговорочно уверенного в своём праве решать за других, и ласковой, доверительной интимной даже временами интонацией, которая заставляет вас тоже в этом праве увериться. Увидим азартного игрока, умеющего непринуждённо и красиво проигрывать — стоп, стоп, а вот это стоит знать даже посторонним. Никогда не ясно, в какой именно момент приятный во всех отношениях соперник превращается в упёртого, фанатичного противника, одержимого идеей победы любой ценой.
Увидим заботливого, внимательного, отца семейства, который знает и помнит всё обо всех. Спросите старину Чезаре, как умаслить карабинера на углу Benedetti и Mongitore – он прижмурит карие глаза и через некоторое время проговорит задумчиво: 'Денег не возьмёт, но поговорите с ним о его семье — полчаса разговора, и Тони простит любое нарушение, если только вы не переехали человека'.
Многие  знают Чезаре Сантони в лицо, немногим меньше — по имени, и совсем немногие представляют, кому именно эти лицо и имя принадлежат.

7.Внешность:
Смуглое с глубокими носогубными складками и сетью гусиных лапок у глаз, с узкими губами, всегда готовыми улыбнуться из-под щётки седых усов, моложавое, но поношенное — у дона Сантони  лицо человека, торгующего внешностью в розницу. Такие лица, с неизменной печатью чрезмерной мимики, часто встретишь  у отставных актёров, у политиков, юристов и профессиональных нищих. Злопыхатели говорят, что встречается эта черта ещё и у запойных алкоголиков — не верьте, просто бывшие актёры часто пьют. Глаза цвета спитого чая, глубоко сидящие под густыми, совершенно — в укор усам – не поседевшими бровями, неуместны на нём, словно клерк, забредший по ошибке на ярмарку. Но вы не задумаетесь об этой странности, вас закружит водоворот шуток, поговорок и баек, так что вскоре вы и вовсе забудете, как выглядит собеседник.
Да, среднего роста, эдак сто семьдесят, может, чуть выше. Да-да, волосы такие, вьющиеся, отросшие слегка, тёмные, конечно — итальянец ведь. Да-да-да, кисти такие заметные, ухоженные, он ещё как перед моим носом пальцем потряс, так я едва не откусил. Усы опять же — усы знатные. Одет? Ну, не знаю, в костюм, наверное, или пальто – как тут все одеты. А вот шляпа, шляпа – это да. Старомодная такая светлая шляпа, на манер годов шестидесятых, с шёлковой лентой — он её ещё то в руках крутил, то на голову надевал. И пахло от него странно — не то табаком, не то корицей, одним словом праздничным чем-то. Домашним. И голос такой, знаете, как у проповедника — за душу берёт.
Что есть – то есть, одевается дон Сантони действительно по моде шестидесятых, сохраняя верность традиционным для его положения тёмным однобортным пиджакам и ручной вязки жилетам, однотонным сорочкам и лакированным ботинкам, шейным платкам и фетровым шляпам. Но вообще Чезаре не из тех мужчин, что следят за собственной внешностью — что жена на стул утром положила, то и подойдёт.
Украшений избегает, полагая их принадлежностью дамского гардероба, и, когда придёт нелёгкое время, в ломбард он сможет снести только золотой образок с Богоматерью Лурдской да узенькое обручальное кольцо.

8. Биография:
Когда дону Сантони приходится, так сказать, по долгу службыбеседовать с карабинерами, он много и охотно говорит о себе. Заканчиваются такие разговоры очень по-разному,  а начинаются всегда приблизительно так:
'Я скромный человек, синьор, и у меня большая, очень большая семья. Всю свою жизнь я трудился ради своих родных, чтоб у них был к завтраку кусок хлеба с маслом — трудился вот этими вот руками и, немного, вот этой вот головой'.
Самое забавное в этом — что, по большому счёту, он говорит правду.
Чезаре – поздний ребёнок пожилой четы Сантони. Рабочие доков, отец и мать были католиками, а значит, кондомы полагали таким же дьявольским изобретением, как ядерную бомбу и купальник бикини. Посему наш герой стал бы младшим ребёнком в большой, шумной и вечно голодной семье, если бы милосердный Господь не прибрал его старших братьев и сестёр к себе ещё до его, героя, рождения.
Детство Чезо пришлось на счастливые для итальянской экономики шестидесятые — до окончания средней школы он жил, как птица небесная, ни мало не печась о хлебе насущном. Тем тяжелей оказался для его семьи кризис. В конце семидесятых синьор Сантони умер, буквально убитый новостью о предстоящем увольнении, а мать, и без того немолодая, хворая женщина, окончательно слегла. Ставшего единственным источником дохода социального пособия не хватило бы даже на то, чтобы купить два места на кладбище, и юный Чезо, теперь представлявшийся не иначе как синьор Сантони-старший, забросив учёбу, отправился на заработки в порт.
Кризис набирал обороты, поднимал голову социализм, и Чезаре, превратившийся уже из мальчика в юношу и хватавшийся за любую возможность заработать, решил искать справедливости в политике — было очевидно, что в это суровое время тот, кто не работает, ест лучше прочих, а это, знаете ли, не по Писанию. Прокуренные залы профсоюзных собраний, угар забастовочного движения, бессмысленные лозунги и бездарно разогнанные демонстрации — из круговерти насилия и рефлексии 'Красных бригад' Чезаре вынес стойкую ненависть к политике и правительствам всех мастей, любовь к истории и... жену, как ни удивительно.
Лишний рот – а со временем и не один рот, потому что новобрачные тоже были католики — настоятельно требовал манны, но с небес искомое падать отказывалось, и синьор Сантони обратил ищущий наживы взор в сторону криминальных структур. Следуя скорее территориальному признаку, чем идеологической близости или зову крови, он присоединился к клану Cane Corso и без малого десять лет беззаветно трудился на мафиозной ниве, заработав не только репутацию человека осмотрительного и консервативного, но и небольшой капиталец.
Канун Рождества восемьдесят девятого года выдался нелёгким для всей Cosa Nostra. Действующий глава комиссии, Рино, был арестован, и среди консервативного крыла зрело недовольство правительством. Всё чаще заводились разговоры о том, что пора указать сукиным детям на место возле параши и напомнить, кого на Сицилии действительно можно назвать власть предержащими. Синьор Сантони, как и всякий человек, обременённый женой и детьми — матушка его к этому времени тихо скончалась в престижной клинике, так и не узнав об источниках сыновнего дохода, — очень не хотел в тюрьму. Более того — синьор Сантони, как всякий человек, увлекающийся историей, точно знал, что система всегда сильнее отдельного человека, а из двух систем побеждает та, в которой личность значит меньше. А ещё синьор Сантони искренне почитал девять заповедей из десяти в их традиционном, не синодальном значении. Поэтому, после двухнедельных переговоров, обильно перемежающихся 'счастливого вам рождества' и 'кланяйтесь от меня вашей почтенной супруге', было принято суровое, но, как показало время, исторически верное решение.
'Внезапный и непредвиденный взрыв газа' трагически оборвал жизни едва не половины руководства клана Cane Corso, собравшегося в сочельник на совещание, по странной прихоти пощадив их лучшие половины и наследников. 'Дурно было в такой день предпочесть бизнес родным,' - прокомментировал двадцатидевятилетний слитно Чезаре, когда после похорон пожилой консильери пришёл к нему с 'неожиданным' предложением принять руководство делами семьи.
Подчёркнуто избегая конфронтации с властями, дон Сантони провёл свой клан через рифы девяностых, и к новому веку семья стала тем, чем стала — одним из первых мафиозных формирований нового типа, практически полностью переключившимся на так называемую 'интеллектуальную' преступную деятельность. Немногие оставшиеся в клане капореджиме вошли вместе со своими боевыми группами в состав охранного агентства 'Cane Corso', а крестники постепенно сменились. На место оборотистых чисто выбритых дельцов с хищными лицами и хорошо замаскированными пистолетами пришла череда не всегда чисто вымытых рыхловатых юнцов, стрелявших из пистолета только в 'контр страйк' — однако денег и уважения приносящих не меньше.
Клан играет значительную роль в сицилийской, да и в итальянской комиссии, но никогда не боролся за примат в Палермо, хотя традиционно силён в доках и рабочих предпортовых кварталах, где крестникам дона Сантони принадлежит большинство жилых домов и увеселительных заведений. Политическое влияние семьи также опирается в основном на профсоюзы докеров и моряков.

9. Особенности:
Заядлый боксёр — в юности даже выступавший на соревнованиях в лёгком весе — и любитель оперы дон Сантони совершенно не понимает художественной литературы, полагая чтение её бессмысленным и бесполезным времяпрожигательством. Из продуктов типографского производства предпочитает газеты, исторические монографии и научно-популярные дайджесты.
Разносторонне, но поверхностно образованный человек, он высшую школу не то что не закончил, а даже и не пытался поступать. Специального образования не имеет.
Избегает силовых методов в решении проблем, тем не менее всегда носит с собой глок 36 в наплечной кобуре. Никогда не станет стрелять там, где можно купить, и покупать там, где можно договориться. Стреляет, торгуется и уговаривает при этом одинаково хорошо.

10. Ориентация:
Женат.

11. Пробный пост или ссылка на отыгрыши с других форумов:
Зал Teatro Massimo замер в предвкушении.
Всё стремительнее катился под откос пятый акт ´Сицилийской вечерни´, праздничные ноты сицилианы стихли, погребённые под мощью чуть глуховатого голоса Раймонди, зовущего к борьбе с французскими захватчиками, и хрупкое чудо человеческого счастья снова – в который раз – рушилось под неумолимым колесом исторической необходимости. Синьор Сантони замер в полумраке ложи, жилистые, смуглые пальцы впились, едва не вплелись, в резные  подлокотники. Дыхание чувственно вырывалось через приоткрытые губы, на лбу выступила испарина, в висках стучало, тело дона напряглось в предчувствии подступающего катарсиса.
Решение Елены, гнев Прочидо и Арриго, пагубное упрямство Монфора – мужчина, словно в охотничьем азарте, подался вперёд – роковые удары колокола, торжествующие звуки хора  заглушают запоздалое 'Отец', и сицилийский народ в экстазе единения толпы равно безжалостно  сметает  национальных героев и врагов народа. Сантони медленно выдохнул, опустошённо откидываясь на спинку кресла, усилием воли заставил себя разжать непослушные пальцы и только теперь почувствовал шевеление поблизости.
Под финальные аккорды торжествующего хора он покосился на свою спутницу. Та, порывшись в ридикюле, поднесла к глазам бумажный платочек.
'Как трогательно', – улыбнулся про себя дон Сантони.
Спутница же, прехорошенькая шатенка ростом под метр девяносто, не замечая, что за ней наблюдают, тщательно оттёрла с верхнего века стрелку и, высунув от усердия кончик розового языка, принялась рисовать её заново.
'Бесчувственное животное', – брезгливо дёрнулся под усами чувственный рот, и мужчина молниеносным движением перехватил тонкую руку с контурным карандашом.
'Бесчувственное красивое животное'. – Крепкая кисть сжала тонкое запястье 'протокольной любовницы' едва ли с меньшей силой, чем до этого сжимала дерево, и в прикрытых глазах всплыла на мгновение не то тень пережитого катарсиса, не то что-то иное, нутряное и тёмное.
Девица вскрикнула и выронила карандаш.
'Завтра же попрошу Даниэлу её отослать, - подумал дон, снова откидываясь в кресле, - это уже не просто разврат, а зоофилия'.

12. Связь:
'Абонент находится вне зоны доступа или временно отключён'. ©